Яна против всех: интервью с главой Citix Яной Шой

Глава Citix и женщина-rock’n’roll Яна Шой в пятый раз стала мамой, чем вызвала еще больше разговоров. Все это – на фоне истории абьюза в прошлом и очередного взлета ее компании в настоящем. Tatler узнал подробности новых отношений Яны и ее реакцию на сплетни о себе. Мы встречаемся с Яной Шой, главой технологической компании Citix, в Zoom. Шой – сокращение от Шойбековой: после развода сменить документы оказалось делом непростым, и она выбрала себе псевдоним. 

Прежде чем включить диктофон, задаю вопрос из «зрительного зала» – от подруг, которые знали, что я иду с ней на интервью. Спрашиваю, как ей удается сочетать в себе женскую витальность и легкость с абсолютно мужским стержнем и характером, когда дело касается ее реализации. Она смеется и отвечает, что с мужской частью все проще – она по архетипу воин. Быть такой заставила жизнь. С женской, оказывается, сложнее. Она говорит, что долго чувствовала себя кем угодно, но не женщиной. Была слишком жесткой. Дошло до того, что три года назад обнаружила, что легкость, которой и так было немного, растеряла.

«Я серьезно, до женщины со всеми соответствующими энергиями мне еще очень далеко. Сейчас я учусь не только владеть силой, но и позволять себе быть мягче. Быть женщиной». В день, когда мы снимали Яну для апрельского номера Tatler, у нее был суд с бывшим мужем, с которым она судится на протяжении нескольких лет. Какой по счету – она уже и не помнит. Перестала считать, да и сама уже в процессы не вовлекается. Отбивается за Яну и ведет всю коммуникацию специально созданная для этого команда юристов. История прошлого не закончена, несмотря на то что пара уже давно разведена официально. Сейчас на повестке около четырех исков – по деньгам, по защите чести и достоинства.

«Это продолжается несколько лет, я уже запуталась в исках. В январе прошлого года были бесконечные суды. Тогда я поняла, что эмоционально уже не справляюсь. Все эти иски – тоже абьюз, но уже психологический и на расстоянии». Впервые о своих абьюзивных отношениях в браке Яна рассказала в интервью Тимуру Балымбетову в октябре 2023 года. На тот момент пара уже не жила долгое время вместе, но расходились «кроваво».

 «Мы записали это интервью сильно раньше, чем оно вышло на YouTube. Не могла решиться. А после публикации просто спряталась под одеялом, чтобы не видеть комментарии. На тот момент это интервью было единственным инструментом влияния и способом защиты. Я долго пыталась разрешить ситуацию мирным путем. Разными способами, конструктивно, но, к сожалению, это не помогало. Были угрозы, давление, у меня хотели забрать детей, закрыть в психбольнице – чего только не было. Но я не хотела его очернять. У меня стояла задача рассказать, в какой ситуации я находилась и нахожусь. Чтобы через этот крик донести важное до тех, кто может на него повлиять».

Был страх осуждения, но Яну поддержали. То, что она находилась в абьюзивном браке, Яна поняла не сразу. Уже после развода, когда исцеляла себя в Индии. Больные отношения всегда строятся на том, чтобы внушить человеку, что с ним что-то не так. Что бы ты ни делала, как бы ни старалась – все неправильно. «Если слышать в свой адрес одно и то же снова и снова, то начинаешь в это верить. Ты дура, ты никчемная, ты не справишься – тебе твердят это до тех пор, пока ты не начинаешь в себе сомневаться. В какой-то момент реальность поменялась: я перестала понимать, где правда, а где навязанное мне представление о себе. Жила с разрушающим чувством вины за то, что «не такая».

Яне, конечно, задавали самый глупый вопрос в таких ситуациях: почему сразу не ушла, почему не забрала детей? «Как будто это просто – взять и уйти, – говорит она. – Как будто я сама осознавала, что со мной происходит. Я то уходила, то возвращалась. В этом аду не было логики, только растерянность. Я профессионально справлялась с работой, проектами, обязанностями. А как личность была потеряна. Иногда тебе кажется, что ты все понимаешь. Ты умная, рациональная, сильная. Раздаешь советы, рассуждаешь о достоинстве, о том, как не потерять себя. Ты как Дом Советов – для всех. Кроме себя».

Яна говорит о прошлом свободно, без многозначительных пауз, встречающихся в интервью или на терапевтических сессиях. Но призраки прошлого еще присутствуют в ее жизни. Ее «вьетнамские флешбэки» – не судебные иски, а голос критического родителя, который она слышит внутри. Судьи, который оценивает, осуждает, напоминает о неудачах. У кого-то это строгий отец, у кого-то – требовательная мать. У Яны – бывший муж. «Когда что-то идет не так, когда я ошибаюсь или сомневаюсь, я слышу его смех. Не просто смех, а снисходительную злорадную усмешку. Этот внутренний голос меня злит, но я учусь с ним работать, – рассказывает Яна. – Мама никогда не занимала этого места в моей жизни. Она вообще никогда меня не трогала – ни словами, ни запретами. Я росла сама по себе, словно трава в поле. В детстве мне казалось, что это несправедливо. Но потом поняла, какое это было счастье – вырасти без жестких рамок, без чужих установок, без постоянного контроля. Ее позиция была неизменной: «Разберешься сама». И я действительно во всем разбиралась сама».

Героиня Джулии Робертс в небезызвестном «Ешь. Молись. Люби» бежала за исцелением по маршруту Италия – Индия – Бали. У Яны был похожий, но свой: Индия – Бали – Сан-Франциско. Забавно, но обе героини в третьей точке нашли новую любовь, хотя не загадывали и не планировали этого. В Индию Яна бежала без четкого плана и идеи, что это станет важной точкой новой жизни. Целью было восстановиться физически и передохнуть. Впервые за долгое время две недели она провела наедине с собой. «Представь: утро, солнце, чужая страна, чужие люди – и вдруг ты начинаешь слышать саму себя. Не чужие голоса, не чьи-то ожидания, а только свою собственную мысль: «Да все с тобой нормально, Яна». А ведь я жила с мыслью, что не соответствую, не вписываюсь, не живу по правилам. И вот там поняла – да, я не в рамках. И это не значит, что что-то не так. Это просто значит, что я другая». Другая – яркая, эксцентричная, неправильная, не вписывающаяся в рамки общества. Обсуждаемая и, разумеется, часто осуждаемая за то, как думает и что делает.

Я знакома с Яной давно, однако близко мы никогда не дружили. Но сколько помню, ее всегда сопровождал этот флер «неправильности». На любом светском мероприятии при упоминании Яны в компании реакция людей может быть совершенно неожиданной и – разной. Все ярлыки о ней, по словам Яны, придуманы другими. Там, в Индии, пришло быстрое решение. Они хотят ее видеть сумасшедшей? Отлично. Она станет настолько неудобной, настолько непредсказуемой, что никакая система не сможет ее контролировать. И это сработало. Если Яна совершает что-то из ряда вон выходящее в социальных сетях, ее PR-директор Леонид Нигматуллин, как большой брат, тушит «безумства». У него есть пароли от ее аккаунтов.

«Если тебе все время говорят, что ты ненормальная, проще принять это и превратить в оружие. Я не верю, что во мне есть что-то «неправильное», но, если кому-то это нужно, пусть. Я довела этот образ до абсолюта, до гротеска. Сделала себя настолько неудобной, что любые попытки управлять мной стали бесполезными. Да, вместе с этим стерлись и другие мои роли. Уже никто не вспоминал, что я хорошая мать, жена, невестка. Осталась только одна версия меня – та, которую они сами же создали. Но это был мой осознанный выбор. Потому что, если бы я пыталась балансировать, что-то доказывать, искать компромиссы, проиграла бы только сама. Я выбрала радикальный метод. Как и во всех сферах своей жизни. Но быть свободной – не значит жить без принципов. Их у меня немного, но они нерушимы: честность, верность. Нельзя предавать людей. Если я кого-то не уважаю – не стану ему улыбаться. Если не чувствую к человеку теплоты – лучше никак, чем лицемерить. И главное – никогда не врать себе».

Вернуться в свое алматинское жилье после Индии и Бали было сравнимо с посещением чужой квартиры. Представив на мгновение, что здесь можно остаться, Яна призналась себе, что все это – больше не ее жизнь. Не ее дом. Но, даже осознав это, она не была готова сразу бросаться в бой с бывшим мужем. Ни сил, ни желания вступать в очередную драму, разбираться, отбиваться не было. Поэтому она выбрала самый элегантный способ выйти из игры – уехать в Штаты на учебу. «Знаешь, это был лучший способ обнуления. В один момент я перестала быть кем-то: женой, матерью, объектом сплетен. Я стала обычной студенткой в общаге, которая ходит на лекции, проводит время с ребятами со всего мира, живет свободно».

На этом фоне свободы и легкости она познакомилась с отцом своего будущего, пятого, ребенка. Девочки, Миа-Медины. Новые романтические отношения Яны начались с дружбы. Они проводили время в одной большой компании. Он был просто другом. Всегда рядом, без намеков, без попыток обозначить себя кем-то большим. А потом начал давать то, чего ей катастрофически не хватало, – внимание, заботу, принятие. «Я была не в лучшей форме. В этот момент мне просто было важно, чтобы кто-то смотрел на меня без претензии, без осуждения. Когда тебя долго ломают, ты перестаешь видеть себя. А потом вдруг встречаешь чей-то взгляд – и в нем не разочарование, не усталость, а восхищение. Я тогда еще подумала: «Что, правда? Я еще могу вызывать это чувство?» 

С самого начала между ними не было никаких договоренностей вроде «мы – пара и теперь должны строить жизнь и вести себя так-то и так-то». Только партнерство – легкое, без ожиданий. Яна рассказывает, что они просто говорили – много, бесконечно, обо всем. «Мне кажется, ни одному человеку я так не раскрывалась. Даже не думала, что это может стать чем-то большим. Какой ребенок, какие отношения – я просто была собой. Максимально честной, без фильтров. Когда ты ничего не планируешь, у тебя нет страха что-то потерять. Нет игры в идеальную версию себя. Ты просто говоришь как есть. Он – тоже. И на этом абсолютном равенстве все как-то незаметно закрутилось. Я тогда подумала, что жизнь, наверное, все-таки справедлива. После всего, что было, – вот так, случайно, она вдруг протянула мне руку и сказала: «Отдохни. Тебе это нужно».

Пока же общественность волнует, кто отец пятого ребенка Яны, она, словно назло, имени не раскрывает и вообще не посвящает никого в их отношения. Молодой человек, казах, не публичный, занимается международным бизнесом и в Казахстане не живет. Они не женаты, эти отношения Яна называет «партнерством». «Мы партнеры – в самом честном и прозрачном смысле этого слова. И в этом, как ни странно, самая надежная опора. Но между нами есть все – близость, доверие, искренность». За это «не замужем, но с ребенком», за отсутствие стремления к созданию семьи и в целом за отношение к браку Яне тоже может прилететь порция социального осуждения.

Можно получить с десяток дипломов престижных вузов, твердо стоять на карьерной вершине, получить мировое признание, но все эти достижения не сравнятся с замужеством. Ее сегодняшний выбор – следствие того, что детские мечты об идеальной семье, как в лучших фильмах о счастливой жизни, больше не властвуют над ней. Эту картинку идеальности она несла сквозь годы, держалась за нее, даже когда она уже трещала по швам. «Наверное, еще поэтому я так долго не уходила. В какой-то момент оказалось, что я держусь не за человека, а за идею. За мечту, которая существовала только в моей голове. А потом все рухнуло. И знаешь, что самое странное? Оказалось, что без этой картинки дышится и живется легче. Счастье в том, что главное – со мной останутся как минимум мои дети. Остальное приложится. Или отвалится».

Пока мы ждем, когда трехмесячная Миа-Медина поспит в процессе съемки, Яна называет ее появление «божественным вмешательством». В тот период она много путешествовала, исследовала новые миры и неожиданно для самой себя оказалась на пороге важного решения. Это был момент, когда реальность и интуиция сплелись воедино. Они с избранником не планировали ничего заранее, но однажды им обоим приснился один и тот же сон: у них будет ребенок. Медина.

Яна до сих пор не понимает, было это реальностью или просто странной игрой подсознания, но это ощущение не оставляло их с того самого дня. «Я никогда не была любительницей мистики, но она точно мой божественный ребенок. Она – первая, кого я могла назвать сама. Это мое, очень личное. Это было важно. Особенно в той ситуации, когда казалось, что все вокруг только и делают, что пытаются что-то у меня отнять. Включая детей. А тут – никто не отнимает. Это мой ребенок. Я всегда хотела назвать дочку Миа. Но потом мне приснился сон: Медина. Двойное имя казалось «тяжелым». Подумала, ладно, Миа останется на потом. Никому из своих детей я не проводила обряд наречения, а тут решили сделать. И вот стоит имам, держит ребенка и вдруг говорит: «А давайте назовем ее Миа-Медина?» Я только улыбнулась. Некоторые вещи просто случаются так, как должны».

О том, что ждет пятого ребенка, Яна публично не заявляла. Во время беременности большую часть времени проводила вне Казахстана. Первое появление в обществе состоялось на женском форуме на последних месяцах беременности, когда округлившийся живот скрывать было уже невозможно. Фотография беременной Яны, сделанная ее PR-директором, вызвала в интернете ажиотаж. Сторис переслали 780 раз. В личных чатах обсуждали: «Когда она успела?» Яна смеется, что этот вопрос – вообще про всю ее жизнь, которая интереснее любого сериала Netix. Вторая волна непрофессионального внимания случилась после рождения малышки. Эта новость стала, пожалуй, главной темой для разговоров на светских мероприятиях в конце прошлого года.

Она не скрывает, что нездоровый интерес к ребенку и его отцу сначала ее удивил, а потом, когда об этом пытались разузнать через команду, а на личный номер звонили люди из списка Forbes, ситуация стала забавлять. Все, что мы можем сказать с разрешения Яны по поводу этих слухов: «Нет, это неправда». Если бы Яна показала дочку общественности, особо сообразительные попытались бы по лицу младенца составить фоторобот отца. Но, думаем, наша обложка с первым фото девочки уже разочаровала сплетников.

«Люди обожают конспирологию. Чем меньше информации, тем активнее работает фантазия. И всегда хочется верить, что за кулисами стоит кто-то очень влиятельный, о ком нельзя говорить вслух. Я не показывала свои отношения, беременность, дочку, не устраивала демонстративных жестов в духе «вот моя рука, вот мои отношения». Не потому, что скрывала, а потому, что просто не видела смысла. Иногда проще ничего не объяснять – и наблюдать, какие сюжеты напишут за тебя. Разумеется, громкий развод поспособствовал вниманию».

Сидя в кабинете Яны, я спрашиваю: как она в принципе относится к слухам о себе? Как получилось, что ее либо любят, либо ненавидят? Почему, по ее мнению, она вызывает у многих амбивалентные чувства? Один ответ, который на поверхности, у меня есть. Она живет так, как многие хотели бы, но не могут себе позволить. И дело не в деньгах. Она смотрит на расписанную доску, на ней цифры: пять миллиардов, 20 миллиардов, 30 миллиардов – и таких столбцов много. Указывает на цифры и спокойно говорит: «Что по-настоящему меня волнует, так это работа. И нет ли у меня послеродовой депрессии. А против слухов ничего не имею. Те, которые вызывают улыбку, могу лично подпитать и раскрутить. Но они не ранят меня так, как десять лет назад, когда мне хотелось быть хорошей девочкой. С рождением малышки я стала уязвимой не к слухам и сплетням, а к подлости. К предательству. Неприятно, когда это исходит от близких. Даже не потому, что меня задевает сам факт, а потому, что разочаровываешься в человеке, к которому искренне хорошо относился. Это совсем другое чувство».

Эмоциональнее Яна становится, когда речь заходит о работе и ее профессиональном успехе. Кажется, это действительно ее самая большая страсть. Того, что она и ее команда делают на рынке, не делает никто. Подражателей Citix много, но воплощение какое-то «неэлегантное и нестильное», говорит Яна. Признается – ее ранит, когда обесценивают ее путь. Когда делают вид или говорят, что все, что она сегодня имеет, – удачное стечение обстоятельств.

«В Алматы, как и во всем Казахстане, существует своя система – негласный кодекс, сложившийся задолго до меня. Здесь все богатые и успешные знают друг друга с детства, и новые фигуры, особенно если они приходят с другим социальным капиталом, как я, вызывают, мягко говоря, неоднозначные эмоции. А потом ты, без знаменитой фамилии и не получившая базового образования в «школе благородных девиц», добиваешься успеха, не следуя привычному сценарию. И тебя, как представителя «не их системы», не могут встретить аплодисментами. Ты слишком быстро взлетаешь, а значит – непременно раздражаешь. Я шла своим путем. Было тяжело, было сложно. Мне никто не стелил красную дорожку, никто не открывал двери просто так. Да, мне повезло встретить в жизни потрясающих людей, друзей, соратников, но я никогда ни у кого ничего не просила. Многим просто не хочется верить в то, что я добиваюсь успехов самостоятельно. Кому-то кажется, что они скромные, кому-то – нескромные, но в любом случае – мои». Конечно, ее. Какие бы «виртуальные» и не только оплеухи с профессорской экспертизой не раздавались ей вслед.