В Zenith Лоранс возглавляет «отдел наследия». Такие отделы есть у многих марок – как иначе писать красивые пресс-релизы для журналистов? «Работать с историей бренда – не значит плести красивые истории, – возмущается Лоранс. – Это значит вести расследование». Она перечисляет четыре направления расследования. «Первый – исторические часы. Смотреть на них – значит «разматывать клубок»: как они устроены технически, насколько соответствуют возможностям своей эпохи, как выглядят стилистически, какой несут символический смысл. Второй – бумажные архивы. Третий источник – люди, и это особенно важно для антрополога. Объекты молчат. Архивы говорят слишком много, но только то, что в них уже зафиксировано. А современники с радостью рассказывают то, что помнят, помогают структурировать информацию, понять, что тогда было значимым. Ну а четвертый источник информации – это сами здания Zenith, чудом сохранившиеся до наших дней и признанные памятником архитектуры XX века. В их восемнадцати корпусах – вся история производства, перемен, идей и надежд».

Мы просим Лоранс провести показательное расследование, с примерами дедукции и индукции – как у Конан Дойла. И удивляемся для начала, почему к 160-летию марка выпустила часы с тремя стрелками, а не какой-нибудь эффектный юбилейный турбийон или репетир. «Спросите наших дизайнеров, – говорит Лоранс. – Самое сложное – это сделать часы с тремя стрелками. Нет ничего сложнее простоты. И посмотрите, как много информации они нам сообщили в этих на вид простых часах».

Циферблат выполнен из лазурита – камня со звездным вкраплением, отсылающего к звезде, ставшей символом и путеводным знаком Zenith. Лоранс указывает на дополнительный счетчик секунд с маленькой стрелкой на голубом перламутре: «Он напоминает о цветных счетчиках другого нашего культового механизма – El Primero». Теперь мы рассматриваем механизм. Точнее, два – исторический, из музея, и современный. Откуда название 135? «Потому что он имел 13 линий в диаметре и 5 мм в высоту», – объясняет Лоранс. То есть над его названием не работали маркетологи, придумывая имя покрасивее. Название было спецификацией, как у «трехлинейной» винтовки. «Оцените диаметр колеса баланса: оно занимает почти треть площади механизма, – замечает Лоранс. – Чем больше баланс, тем выше точность. Наручные часы, ставшие популярными после Первой мировой, считались менее точными, чем карманные, потому что корпус ограничивал размеры механизма. А вот 135-й стал исключением: небольшой калибр с очень большим балансовым колесом». Другой особенностью стала спираль Бреге, в которой внешний конец поднят над плоскостью спирали для большей равномерности хода. Это тоже знак часов особого качества.

«Я встречала создателя 135-го Эфрема Жобена, когда работала с ним в Часовом музее Ле Локля, – говорит Лоранс. – Это был человек непреклонной точности и железного упрямства. Только такой мог создать механизм, который до сих пор считается лучшим и самым совершенным в истории часового искусства».

Лоранс раскрывает еще одну тайну. Три года назад мануфактура предоставила 12 механизмов из музея знаменитому часовщику Кари Вутилайнену для создания особой серии: «Это были не просто винтажные калибры, а именно те, что участвовали в конкурсах точности. Они не имели корпусов, на конкурс их отправляли в стеклянных колбах. У них был особенный узел спуска. Для коммерческих версий 135-го использовался упрощенный, но запатентованный еще в 1903–1904 годах регулятор, обеспечивающий высокую точность даже без вмешательства мастера. А конкурсные калибры 135-О требовали высокой квалификации часовщика при регулировке. Мы тогда потратили много сил, чтобы перевести их размеры в 3D-модели – новая техника, к сожалению, сделала старые «плоские» чертежи непригодными. Весь процесс проектирования проходил внутри Zenith, а реализация – в мастерской Кари Вутилайнена: он отвечал за циферблаты и отделку механизмов. Если бы это не было сделано, мы не смогли бы создать G.F.J. А теперь 135-й оцифрован и станет одним из современных механизмов Zenith».

Лоранс обращает наше внимание на кольцо вокруг лазуритового циферблата, выполненное в технике гильоше: оно изображает в миниатюре кирпичный узор зданий. Кирпич и часы – что может быть общего? «Элементарно!  – объясняет Лоранс. – Когда Жорж-Фавр Жако добился того, что его часы стали знамениты, их захотели все. Но массовое производство требовало новых зданий. Визионер не стал ждать – он построил собственный кирпичный завод, чтобы контролировать все до мелочей и быть полностью независимым. Это был его способ достичь совершенства, точности, гибкости и контроля над временем и затратами. Только благодаря этому он смог между 1865 и 1905 годами построить целых 18 корпусов. Так что юбилейные часы напомнят нам и о том, что мануфактура Zenith сложена из мануфактурных кирпичей Zenith!»