География чувств

Каков идеальный ритм путешествий? Есть ли у этого явления психологический аспект?

Жизнь не партитура, а мы не метрономы. Мне все же ближе мысль о том, что у каждого из нас есть внутренняя, почти телесная потребность смены перспективы. В последней поездке в Намибию мы оказались в глухих деревнях, где почти нет туристов. На первый взгляд, ничего показательного – только огромная пустая территория саванны, в воздухе пыль, африканские племена и их дети, играющие со старым мячом. На заправке по дороге туда нас спросила пара британцев: «Зачем вы вообще туда едете?» Мы ответили: «Там, где люди живут без амбиций, ты начинаешь понимать, откуда происходят твои».

Это было сказано без осуждения. Просто наблюдение. В таких местах особенно ясно видно, как мы, почти незаметно для себя, стали воспринимать скорость как достоинство, а постоянное напряжение и стресс как норму. Возможно, именно поэтому меня тянет в дальние маршруты к горным озерам Кыргызстана, на випассану в Индию, на вершину Килиманджаро, на волонтерские проекты в Мьянму – за возможностью хотя бы на время выйти за границы того, что стало привычным. Потому что если долго жить внутри одной парадигмы, пусть даже комфортной, продуманной, успешной, начинаешь принимать ее за единственно возможную. И тогда любое «иначе» воспринимается неверным, любое замедление как слабость, любая неопределенность – как угроза устойчивости. А без альтернативы – нет свободы.

Каждые выходные ты в горах. Когда началась ваша любовь и началась ли она с любви? Или это было просто любопытство? Или желание новизны?

Как и все важные вещи в жизни, все произошло случайно. Или, может быть, закономерно. Мой хороший друг сказал: «А давай в горы каждые выходные?» И добавил: «Без гор мы остаемся на равнине, это удобно, но слишком плоско, чтобы по-настоящему двигаться вперед». Тогда я не до конца поняла смысл его фразы, но согласилась. Потом случилась учеба в альплагере Туюк-Су, ночевки в палатках, альпинистские узлы, которые не складывались с первого раза, и набор высоты до 5 000 метров. После встреча и дружба с Максом Жумаевым, который говорит о вершинах, как говорят о тексте, который перечитываешь. С уважением. С внутренним знанием, что каждая гора не результат, а диалог. Горы стали для меня не местом силы, как принято говорить, а местом отсутствия. Отсутствия суеты, ожиданий, стремления быть на виду.

Ты одна из немногих, кто активно путешествует по Казахстану. И где-то ты – лучшая реклама внутреннего туризма. Какую часть Казахстана ты еще не исследовала?

Есть места, которые не отпускают, и каждый раз, когда приезжаешь, ощущение, что не приехала, а вернулась. Мангистау, Тузбаир, Босжыра, Карынжарык – это не просто ландшафты, а состояние. Там у времени другая плотность. И еще Алтай, Катон-Карагай. Он у меня остался как недосказанное письмо. Хочется вернуться – не чтобы завершить, а чтобы продолжить.

Назови пять самых важных мест из тех, где ты уже была. Что каждое из них тебе дало?

С годами я поняла, что ценю все больше, когда меньше всего. Количественно меньше мыслей, меньше людей, меньше вещей, но больше выбора и событий, определяющих меня как человека. Мы привыкли избегать одиночества, но оно высвобождает много времени для размышлений. Но с 2018 года я научилась воспринимать пустоту – не обязательно как отсутствие, а как форму насыщения. Именно поэтому випассана перестала быть для меня эпизодом и стала частью жизни. Я ежегодно возвращаюсь в Таиланд или Индию, чтобы провести 14, а иногда и 20 дней в полном молчании – это первое. Без разговоров, телефона, отвлекающих отражений. Только наблюдение – за телом, за умом, за тем, что происходит, когда перестаешь вмешиваться. Випассана не требует веры, лишь внимания. Она учит видеть реальность без искажений. Здесь нет ритуала в привычном смысле, только дисциплина и доверие к процессу. В научной среде ее называют методом самонаблюдения, способствующим нейропластичности и снижению стресса. Но за пределами формулировок это прежде всего опыт. Тихий, не всегда легкий, но неизменно проясняющий.

Калари Ковилаком – второе место. Когда оказываешься здесь, среди тишины, времени и строгого порядка древнего индийского дворца, быстро понимаешь: здесь никто ничего не обещает. Здесь не продают комфорт, не подают аскезу с восточным акцентом и не заверяют, что вы «найдете себя». Сюда я возвращаюсь за панчакармой, чья цель не улучшить самочувствие, а восстановить баланс между телом, умом и временем. Каждый день начинается в пять утра, в сопровождении йоги, медитаций, лекарственного отвара из масла гхи, который с каждым днем все тяжелее пить. За ним следует рвота, слабость тела. Никаких поблажек. Все, что тебе казалось вкусным, удобным или приятным, здесь растворяется без следа... Честно говоря, это подойдет не каждому. Здесь не будет той свободы, о которой все говорят. Наоборот, ты подчиняешься строгим правилам. Ранние подъемы, следование режиму, отказ от привычных стимулов, только тогда начинаешь осознавать, как мелочи раньше определяли весь твой день. Здесь нет места суете, торопливости, все происходит медленно, иногда слишком медленно, но именно в этом темпе обнажается правда: мы давно забыли, каково это не бегать по кругу. Когда глубже погружаешься в суть вещей, обнаруживаешь, что восхищение – это не просто реакция, а целое осознанное состояние. Чтобы восхищаться, нужно видеть за границами очевидного. А это требует времени и энергии. Мир не всегда предоставляет нам условия для таких пауз, но я всегда в их поиске.

В Шри-Ланке, моем третьем любимом месте, стоит лишь подумать о хорошем, как оно происходит на каждом шагу. Есть место, куда я возвращалась не раз, это регион Канди. Гостиницу Santani мы с ее основателем называем архитектурой тишины. Не в метафорическом смысле. Santani не предлагает удобств – она их снимает. Здесь нет декора, нет визуального шума. Вместо привычной стойки регистрации – деревянная скамейка, вместо фоновой музыки – звук ветра, шелест листвы, пение птиц и далекий хор из храма. Да, Santani включили в список 100 величайших мест мира по версии Time. Но в данном случае это, пожалуй, не главное. Здесь нет стремления впечатлить, и именно в этом – впечатление.

Иордания – четвертая локация. Закат в Вади-Рам – почти на другой планете. Красные скалы, выжженные солнцем, каньоны, будто вырезанные из времени. Ночь под звездами, где нет ничего лишнего. Только оглушающая, неколебимая тишина – та, которую не смутить ни словом, ни мыслью. И в этой абсолютной честности пейзажа вдруг становится ясно, сколько вокруг нас лишнего. Сколько суеты мы принимаем за движение, сколько слов за смысл. Пустыня Вади-Рам напомнила мне: красота не нуждается в усилии.

Прошлое лето мы провели на Камчатке – это действительно край. Географически – восточный, эмоционально – предельный. Стоя здесь, среди бесконечных просторов, понимаешь: это место, где природа обнажена до предела, лишена любых украшений, словно решила показать все, на что способна. Первое, что поражает, воздух, в нем соль, вулканическая пыль, резкость тихоокеанского дыхания. Пейзаж устроен парадоксально: тундра, леса, скалы, гейзеры, черный пляж, океан – здесь все взаимосвязано, но разобщено. Более 300 вулканов доминируют над всем, их величественные силуэты видны отовсюду. То, что здесь кажется хаосом, это порядок, к которому, однажды увидев, уже не вернешься прежним.

Какие города и страны в списке на будущее?

С годами исчезает необходимость охватить все, как будто понимаешь, что энциклопедичность не равна глубине. Вместо нее появляется другое: почти необъяснимое влечение к местам, в которых мир вдруг сбивается с ритма: Патагония, Антарктида, Перу, Бутан. Это редкие места, где последовательность перестает иметь значение.