Искусство сталкинга: как художники, режиссеры и папарацци подглядывают за другими

Интерес к тайному наблюдению подхватывает Ян Вермеер. Его картины выглядят так, словно мы случайно подсмотрели за личной жизнью персонажей. Благодаря перспективе, свету и архитектурным преградам создается ощущение, что мы находимся там, где нас не должно быть – наблюдаем за тишиной и интимностью момента.

Похожий эффект есть и в работах американского художника Эдварда Хоппера. Его герои часто показаны в одиночестве, в пограничных зонах – у окна, на пороге, в кафе. Пространства, которые он выбирает, словно созданы для взгляда со стороны. Зритель оказывается в положении невольного вуайериста, ощущая дистанцию и эмоциональное отчуждение, но в то же время – причастность к чужому внутреннему миру.

Фотография 

Появление фотографии в первой половине XIX века сформировало новую этику взгляда. В отличие от живописи, она фиксирует мимолетные, неосознанные моменты, усиливая ощущение присутствия и подглядывания. Камера вторгается в реальность – ловит ее такой, какая она есть, без прикрас и без контроля со стороны объекта съемки. Фотографии Эдгара Дега, хотя и менее известны, чем его живопись и скульптура, передают тот же интерес к повседневной и интимной жизни. Его героини, чаще всего женщины, показаны в личные, уединенные моменты: за туалетом, на репетициях, в минуты отдыха.

В XX веке эта линия продолжается в документальной фотографии, где эффект «незапрошенного взгляда» становится важной частью художественного высказывания. Работы Вивиан Майер и Гарри Виногранда ловят уличную жизнь – лица прохожих, случайные сцены, моменты уязвимости или внезапные конфликты. Здесь зритель всегда немного нарушает границы и становится вуайеристом повседневности, которую заметил и зафиксировал фотограф.

В работах Софи Калле, французской художницы и фотографа, наблюдение превращается в полноценный концептуальный акт. В проекте Suite Vénitienne («Венецианская серия») (1979) она сначала тайно фотографирует незнакомцев на улицах Парижа, следуя за ними без их ведома. Позже она выбирает одного из них – мужчину, с которым случайно познакомилась на вечеринке, и отправляется за ним в Венецию, продолжая слежку уже там. В другом проекте The Shadow («Тень») (1981) художница меняет роли: она просит свою мать нанять частного детектива, чтобы тот в течение одного дня следил за ней и фотографировал.

Зимой 1993–1994 годов американская фотограф Мерри Альперн провела несколько месяцев, подглядывая через телеобъектив в окно ванной подпольного секс-клуба в самом центре Нью-Йорка. Ее камера фиксировала визиты «волков с Уолл-стрит» – брокеров и финансистов, приходивших туда за секс-услугами. Через вуайеристский взгляд Альперн создала серию мрачных и тревожных снимков, которые позже вошли в фотокнигу Dirty Windows («Грязные окна»). На этих кадрах замкнутое пространство, где власть, секс и деньги переплетаются, превращая телесность в транзакцию – обнажение темной изнанки американской мечты.

​​В эпоху пост-интернета технологии позволяют сделать наблюдение масштабным. В проекте No Man’s Land («Ничейная земля») (2011) бельгийский художник Мишка Хеннер использует снимки Google Street View. Он собирает изображения секс-работниц, стоящих у обочин дорог в южной Европе. Они запечатлены в безлюдных пейзажах, без осознания, что на них кто-то смотрит. Эти кадры лишены привычного авторского взгляда и демонстрируют новый тип вуайеризма – цифровой, холодный, вплетенный в саму ткань повседневности.

Кинематограф

В кино тема наблюдения раскрывается не только как сюжет, но и как философский вопрос: кто смотрит, зачем и с какой позиции? Одним из первых фильмов, всерьез задавшихся этой темой, стало «Окно во двор» Альфреда Хичкока (1954). Главный герой – фотограф с переломом ноги, который скучает в квартире и начинает подглядывать за соседями через окно. Постепенно невинное любопытство превращается в одержимость и в итоге приводит к раскрытию преступления.

В фильме польского режиссера Кшиштофа Кесьлёвского «Короткий фильм о любви» (1988) сталкинг становится выражением болезненного влечения. Молодой парень целый год тайно наблюдает за женщиной в соседнем доме и влюбляется в созданный им образ. Когда наблюдение раскрывается и между ними возникает реальный контакт, отношения трагически рушатся. Кесьлёвский сначала показывает историю глазами сталкера, а потом – с точки зрения женщины, у которой неожиданно тоже появляются чувства.

Британский мини-сериал «Олененок» (2024) показывает другую грань наблюдения – как жертва постепенно превращается в сталкера. Главный герой, сначала жертва преследования, со временем сам одержимо увлекается своей преследовательницей.

Фильм «Скрытое» Михаэля Ханеке (2005) построен вокруг загадочных видеокассет, которые кто-то анонимно присылает французской паре. Камера, будто стоящая на улице, просто фиксирует их повседневную жизнь, а потом все глубже уводит в прошлое. Ханеке ставит зрителя в неуютную позицию соучастника наблюдения, при этом отказывая в разгадке: кто за ними следит, зачем и откуда. Это слежка без лица, взгляд, который сам по себе становится формой насилия.

В фильме «Жизнь других» (2006) Флориана Хенкеля фон Доннерсмарка тема наблюдения становится политическим инструментом. Сотрудник Штази следит за драматургом в ГДР и со временем начинает ему сочувствовать. Здесь слежка – часть репрессивной системы, но именно она запускает внутреннюю перемену в наблюдающем.

Папарацци 

Еще один тип сталкеров, только уже за зарплате, – это папарацци. Их работа и вся таблоидная пресса стали частью нормализованной медиакультуры. Эту культуру подпитывает рыночная логика позднего капитализма: зритель «имеет право знать», а знаменитость перестает быть человеком и превращается в медийный образ. Один из самых известных символов такого сталкинга – Рон Галелла, американский фотограф, прославившийся своим агрессивным стилем съемки. Его навязчивое преследование Жаклин Кеннеди-Онассис сделало его знаменитым, и в итоге обернулось судебным запретом приближаться к ней.

Парадокс в том, что со временем сами знаменитости научились играть по этим правилам. Многие начали подыгрывать: устраивают «случайные» встречи с камерами, контролируют утечки, выкладывают якобы спонтанные фото и тщательно выстраивают образы. Сталкинг превратился в сотрудничество.

С появлением соцсетей папарацци утратили монополию на «настоящую жизнь» знаменитостей. Эстафету подхватили случайные очевидцы, фанаты с телефонами. Хотя суть осталась прежней – публике по-прежнему интересно не только глянцевое лицо, но и изнанка. Даже если для этого придется заглянуть туда без спроса.

Почему нам так интересно подглядывать за чужой жизнью? Возможно, потому что своя не всегда похожа на сериал. Мы наблюдаем, чтобы понять, сравнить, почувствовать себя «нормальными». Иногда ради возбуждения, зависти, страха или ощущения превосходства. Что когда-то помогало выживать – умение замечать и считывать поведение, – стало цифровой привычкой. Мы больше не выслеживаем добычу, только бывших, знакомых и знаменитостей. Наверное поэтому искусство и обращается к сталкингу – к способу заглянуть в нас самих через чужой взгляд.